Река Шавла (от алтайского "шаала" - молодое дерево) - правый приток р. Аргут. Длина реки 50 км, средний уклон 10 - 15 м/км. Р. Шавла начинается от Шавлинского озера. От истока Шавла проходит через 2 каньонообразных участка: первый 1,5 км длиной со средним уклоном 80 м/км и через 4 км относительно спокойной воды - второй, 2-километровый, со средним уклоном 50 м/км. Далее 4,5 км несложных шивер в протоках при уклоне 15 м/км. После впадения в Шавлу ее правого притока р. Шабаги расход воды увеличивается вдвое, появляется четко выраженное русло. Шавлу недаром называют рекой без плесов: пороги, шиверы, сливы следуют один за другим, разделенные между собой, чаще всего, условными участками быстротока. Чаще всегo препятствия вида порог-шивера с большой скоростью потока, обилием камней в русле, сливами и бочками. Средний расход воды в устье Шавлы 16 куб.м/с.
Река протекает по живописной долине, покрытой густым лесом с разнообразным животным и растительным миром. В реке много рыбы.
Спелеолог Амвросий и его боевая подруга Фаина совершали первопрохождение каменоломни конца 18-го векав N-ской губернии.
- Какой волнующий момент! - торжественно произнес Амвросий. - До нас здесь не ступала нога человека.
Фаина согласно покивала головой.
- А может крепостные крестьяне, которые камень добывали, все-таки натоптали тут? - осведомился любимый кот Амвросия и Фаины, которого они везде брали с собой.
- Зигмунд, не опошляй! - строго сказал Амвросий.
- Ну и ладно, не буду вам мешать. Пойду поохочусь. - Сказал кот и исчез в ближайшем проходе.
Наохотившись на мышей обыкновенных и наговорившись с мышами летучими, Зигмунд вернулся к стоянке спелеологов. Амвросий и Фаина в торжественной обстановке вкушали ужин.
- А мне поесть? - требовательно проговорил кот.
- Ты же на мышей охотился?
- Ну и что? Вина то хоть налейте.
- Зигмунд, ты стал слишком много разговаривать в последнее время. - Пожуриал кота Фаина.
- Что же мне теперь мяукать прикажете? Вы же тогда скажете, что не понимает ничего.
Амвросий что-то пробурчал в ответ, но вино коту налил.
Все трое пили вкусное вино, смотрели на огонь и думали о вечном.
Странные вещи творятся в городе. Небо смеется, ему щекотно от того, что снизу на него капает дождь. Юные ведьмы не летают на метлах, а прилежно учат уроки в средней школе. А вот отличник Сидоров (щуплый подросток в очках), напротив, нагой оседлал любимую метлу дворника и улетел на Лысую гору. Коты по прежнему греются на солнце, но их больше не заботят собаки и мыши. А собак не заботят кошки. Они играют с мышами в прятки (мыши ведут со счетом 2:1). Директор средней школы Пал Палыч вместе с директрисой соседней школы пьют чай на школьном дворе, а прислуживают им галки и синицы. Уборщица Марья Ивановна в директорском кабинете отвечает на звонки из РОНО - тамошний кот Филимон интересуется, когда подвезут колбасу и сливки. Морской поросенок сбежал из живого уголка и, радостно похрюкивая на глубинном наречии Индийского океана, отправился вслед за отличником Сидоровым. Таможенник Макарий не стал брать взятку. Гаишник Филарет читает проповедь о правилах дорожного движения в храме имени одной небезизвестной святой. А настоятель этого храма отец Иван Иваныч, небрежно помахивая полосатой палочкой, останавливает водителей на улицах города и рассказывает им о деяниях святых. Солнце выглянуло из-за облака, посмотрело вниз, покачало головой и пустилось плясать канкан на пару с луной.
А впрочем нет ничего странного в этих событиях. Это просто температура. Тела. Повышенная.
"Глупая, глупая девочка. А разве можно любить чуть-чуть?"
- Совсем-совсем не люблю.
- И если я выпрыгну в окно тебе ни чуточки не будет жаль?
- Ну почему же? Очень даже будет жаль... что провел столько времени с такой глупой девочкой.
- И что же мне теперь делать?
- Думаю, тебе стоит съесть мороженое, выпить кофе и к десяти вернуться домой. Ты ведь в маме обещала в десять вернуться?
- Но я же люблю тебя!
- Ничего страшного. Это пройдет.
- Но я не хочу, чтобы проходило!
- Все равно пройдет.
- И что же будет дальше?
- Нууу... однажды ты встретишь своего принца, единственного и неповторимого, и будешь счастлива.
- А ты?
- А я встречу свою принцессу и тоже буду счастлив.
- И мы никогда-никогда больше не встретимся?
- Ну почему же? Обязательно встретимся. Где-нибудь в метро,или на остановке автобуса, или в магазине... А теперь ты все-таки иди. А то не успеешь съесть мороженое и выпить кофе.
Уф! Кажется отношения нашей кошкомамы с ее детьми налаживаются. Вчера переселили их из ящика, где котята родились ко мне на постель поближе к батарее.Соник сразу же стала проводить с детьми гораздо больше времени. Но! Сплю я теперь с ребенком, кошкой и тремя котятами. В максимально компактной позе.
Итак, Соня Багировна родила 3-х котят. Еще 2 или 3 родились мертвыми. Скорее всего недоразвитые. Котятки классные, активные. Только вот у меня некоторое волнение вызывает сонино отношение к котятам. Не очень охотно она с ними сидит. Хотя сейчас вот вроде бы улеглась с ними. Если у кого котята были, подскажите сколько времени кошка должна с ними проводить? Как долго она может отсутствовать?
- Ни в чем я тебя не виню. Ну полюбил другую, ничего не поделаешь. Любишь, кого любишь. Со мной тебе чего-то не хватало. Я знаю. Жили мы до сих пор нормально, и относился ты ко мне хорошо. Я с тобой была очень счастлива. Наверное, ты меня все еще любишь.
Но теперь все понятно: тебе одной меня мало. рано или поздно это все равно бы произошло. Поэтому я не обвиняю тебя, что ты полюбил другую. И даже не сержусь, не обижаюсь. Странно, наверное, но это так. Просто мне больно, очень больно. Я знала, что будет больно, но не думала, что так сильно.
16 февраля - Симеон Саламат. Починки. День борьбы с нечистью. Латание родовой памяти.
В этот день варится семейная саламата - всеми любимое и лакомое блюдо. "Ее варят из всякой муки, жиже размазни, едят с медом и маслом." В ночь нечистая сила тревожит лошадей, может загнать их насмерть. Чтобы этого избежать, на шею лошади привязывали кнут, рукавицы и онучи.
"Моркелеб, сделай так, чтобы все стало как прежде".
Черная чешуя встопорщилась, сверкнула, и Дженни вновь ощутила биение его гнева.
"Так не бывает, колдунья. И ты это знаешь. Моя магия пребудет в тебе до самой смерти. Даже вернув себе прежний облик, ты никогда не сможешь забыть, что была драконом".
"Пусть так, - сказала она. - Уж лучше быть женщиной, которая когда-то была драконом, чем драконом, который когда-то был женщиной".
"Что за глупости, Дженни Уэйнест? - сказал Моркелеб. Жаром веяло от его бритвенно острой чешуи, длинных шипов и шелковых сложенных крыльев. - Вся мудрость драконов, вся их власть принадлежат тебе. Перед тобой - вечность. Забудь земные страсти, и придет исцеление. Алмаз не может любить цветок, ибо цветок живет один лишь день, а потом вянет и умирает. А ты теперь - алмаз".
"Цветок умирает, - сказала она. - Но перед этим он живет. А алмаз... Я ничего не хочу забывать, мне не нужно никакого исцеления. У драконов есть вечность, Моркелеб, но даже драконы не могут повернуть время вспять и вернуть утраченное ими. Отпусти меня".
"Нет! - Он резко повернул голову; морозные глаза его сверкнули, грива взметнулась над многочисленными изогнутыми рогами. - Ты нужна мне, колдунья. Даже золото внушало мне меньшую страсть. Это возникло во мне, когда ты коснулась моего разума, когда моя магия разбудила твою. Я нашел тебя и не хочу теперь терять".
Она присела пружинисто и метнулась в небо; белые крылья взрезали ветер. Моркелеб взмыл следом, огибая нагромождение серых утесов и водопады Злого Хребта. Их тени летели по снежным голубеющим ущельям, рябили по-ястребиному, проскальзывая по россыпям камней. Внизу стелился мир, подернутый осенними туманами, - алый, охряной, коричневый; и на краю голого леса, у реки, Дженни видела одинокую струйку дыма, сносимую прочь вечерним ветром.
Белизна полной луны легла на ее крылья; звездные тропы, по которым драконы однажды явились на землю и по которым однажды уйдут, дрожали над ней паутиной света. Драконьим зрением она уже различала притаившийся на опушке лагерь, полураспакованные связки книг и одинокую фигурку, терпеливо соскабливавшую остатки подгоревших лепешек со сковороды.
Невидимая, она кружила над этим дымком, принимая оттенки воздуха,и чувствовала, как еще одна тень в вышине повторяет ее круги.
"Колдунья, - сказал голос дракона в ее мозгу, - Ты в самом деле хочешь этого?"
Она не ответила, зная, что он все равно прочтет ее мысли. Так оно и случилось - разум Моркелеба отозвался смятением и гневом.
"Ты нужна мне, Дженни Уэйнест, - сказал он наконец. - Но я не хочу видеть тебя несчастной. Почему - не понимаю и, наверное, не пойму. - И снова злоба черного дракона хлестнула ее разум, как тысячехвостая плеть. - Вот что ты со мной сделала!"
"Прости, Моркелеб, - тихо сказала она. - Нечестный вышел обмен: ты дал мне магию, а я тебе - все муки человеческой любви. Но это первое, чему я научилась у Джона: лучше уж чувствовать боль, чем совсем ничего не чувствовать".
"И эта боль гонит тебя?" - спросил он.
Она сказала:
"Да".
Отзвук гнева еще наполнял душу черного дракона, словно отголосок его тайного имени в утраченном золоте Бездны.
"Тогда иди", - сказал он, и подобное стеклянному кружеву прекрасное создание метнулось вниз, скрытое мягкими дымчатыми сумерками.
Жар и магия драконов внезапно отдались болью во всем теле, и Дженни почувствовала, как восторг полета сменился страхом падения.
Она упала на колени в темноте осеннего леса, и немилосердный холод въелся в свежие, только что зажившие раны на спине и руках. Между бородавчатыми белесыми стволами она увидела алый огонек костра и почувствовала знакомый запах дыма и лошадей. Простенькая мелодия жестяной свистульки висела в воздухе. Светлый ореол, обводивший по краешку все предметы, пропал; сумерки обесцветились, стали сырыми, туманными и пронизывающе холодными. Дженни задрожала, запахнула поплотнее овечью куртку. Колени ощущали влажность земли сквозь ветхую ткань юбки.
Отбросив с лица грубые черные волосы, Дженни взглянула вверх. Сквозь сплетение голых сучьев был виден черный силуэт дракона, одиноко кружащего в пустом вечернем небе.
С благодарностью, которой не выразить в словах, она коснулась его разума и ощутила всю его печаль, боль и ярость.
"Жесток твой подарок, колдунья, - сказал он. - Ты лишила меня моих старых радостей, заставила жить во вражде с самим собой. Как и ты, я уже не смогу стать прежним".
"Прости, Моркелеб, - сказала она ему. - Мы изменяем все, к чему прикоснемся, будь это магия или чужая жизнь. Десять лет назад я бы пошла с тобой, не прикоснись я к Джону и не прикоснись он ко мне".
Голос его отдался подобно эху в ее мозгу:
"Будь счастлива, колдунья. Ты сделала свой выбор. Я не знаю, почему ты так поступила, этого не понять драконам. Хотя мне уже и себя не понять".
Она скорее почувствовала, чем увидела, как он исчез, растворившись в полумраке. На секунду силуэт его обозначился на белом диске луны - затем пропал навсегда. Печаль сдавила горло - - печаль невыбранной дороги, дверей, что никогда не откроются, песен, которым никогда не прозвучать. Человеческая печаль утраты. Но в конце концов, освободив ее, он тоже сделал свой выбор.