Муррр! :)
Огромная тень легла на камни, и рядом, мерцая, опустился Моркелеб. Солнце клонилось к западу, сияние голубых ледников окутывало черного дракона плащом искрящегося пламени.
читать дальше"Что с тобой, колдунья?"
Она сказала:
"Моркелеб, сделай так, чтобы все стало как прежде".
Черная чешуя встопорщилась, сверкнула, и Дженни вновь ощутила биение его гнева.
"Так не бывает, колдунья. И ты это знаешь. Моя магия пребудет в тебе до самой смерти. Даже вернув себе прежний облик, ты никогда не сможешь забыть, что была драконом".
"Пусть так, - сказала она. - Уж лучше быть женщиной, которая когда-то была драконом, чем драконом, который когда-то был женщиной".
"Что за глупости, Дженни Уэйнест? - сказал Моркелеб. Жаром веяло от его бритвенно острой чешуи, длинных шипов и шелковых сложенных крыльев. - Вся мудрость драконов, вся их власть принадлежат тебе. Перед тобой - вечность. Забудь земные страсти, и придет исцеление. Алмаз не может любить цветок, ибо цветок живет один лишь день, а потом вянет и умирает. А ты теперь - алмаз".
"Цветок умирает, - сказала она. - Но перед этим он живет. А алмаз... Я ничего не хочу забывать, мне не нужно никакого исцеления. У драконов есть вечность, Моркелеб, но даже драконы не могут повернуть время вспять и вернуть утраченное ими. Отпусти меня".
"Нет! - Он резко повернул голову; морозные глаза его сверкнули, грива взметнулась над многочисленными изогнутыми рогами. - Ты нужна мне, колдунья. Даже золото внушало мне меньшую страсть. Это возникло во мне, когда ты коснулась моего разума, когда моя магия разбудила твою. Я нашел тебя и не хочу теперь терять".
Она присела пружинисто и метнулась в небо; белые крылья взрезали ветер. Моркелеб взмыл следом, огибая нагромождение серых утесов и водопады Злого Хребта. Их тени летели по снежным голубеющим ущельям, рябили по-ястребиному, проскальзывая по россыпям камней. Внизу стелился мир, подернутый осенними туманами, - алый, охряной, коричневый; и на краю голого леса, у реки, Дженни видела одинокую струйку дыма, сносимую прочь вечерним ветром.
Белизна полной луны легла на ее крылья; звездные тропы, по которым драконы однажды явились на землю и по которым однажды уйдут, дрожали над ней паутиной света. Драконьим зрением она уже различала притаившийся на опушке лагерь, полураспакованные связки книг и одинокую фигурку, терпеливо соскабливавшую остатки подгоревших лепешек со сковороды.
Невидимая, она кружила над этим дымком, принимая оттенки воздуха,и чувствовала, как еще одна тень в вышине повторяет ее круги.
"Колдунья, - сказал голос дракона в ее мозгу, - Ты в самом деле хочешь этого?"
Она не ответила, зная, что он все равно прочтет ее мысли. Так оно и случилось - разум Моркелеба отозвался смятением и гневом.
"Ты нужна мне, Дженни Уэйнест, - сказал он наконец. - Но я не хочу видеть тебя несчастной. Почему - не понимаю и, наверное, не пойму. - И снова злоба черного дракона хлестнула ее разум, как тысячехвостая плеть. - Вот что ты со мной сделала!"
"Прости, Моркелеб, - тихо сказала она. - Нечестный вышел обмен: ты дал мне магию, а я тебе - все муки человеческой любви. Но это первое, чему я научилась у Джона: лучше уж чувствовать боль, чем совсем ничего не чувствовать".
"И эта боль гонит тебя?" - спросил он.
Она сказала:
"Да".
Отзвук гнева еще наполнял душу черного дракона, словно отголосок его тайного имени в утраченном золоте Бездны.
"Тогда иди", - сказал он, и подобное стеклянному кружеву прекрасное создание метнулось вниз, скрытое мягкими дымчатыми сумерками.
Жар и магия драконов внезапно отдались болью во всем теле, и Дженни почувствовала, как восторг полета сменился страхом падения.
Она упала на колени в темноте осеннего леса, и немилосердный холод въелся в свежие, только что зажившие раны на спине и руках. Между бородавчатыми белесыми стволами она увидела алый огонек костра и почувствовала знакомый запах дыма и лошадей. Простенькая мелодия жестяной свистульки висела в воздухе. Светлый ореол, обводивший по краешку все предметы, пропал; сумерки обесцветились, стали сырыми, туманными и пронизывающе холодными. Дженни задрожала, запахнула поплотнее овечью куртку. Колени ощущали влажность земли сквозь ветхую ткань юбки.
Отбросив с лица грубые черные волосы, Дженни взглянула вверх. Сквозь сплетение голых сучьев был виден черный силуэт дракона, одиноко кружащего в пустом вечернем небе.
С благодарностью, которой не выразить в словах, она коснулась его разума и ощутила всю его печаль, боль и ярость.
"Жесток твой подарок, колдунья, - сказал он. - Ты лишила меня моих старых радостей, заставила жить во вражде с самим собой. Как и ты, я уже не смогу стать прежним".
"Прости, Моркелеб, - сказала она ему. - Мы изменяем все, к чему прикоснемся, будь это магия или чужая жизнь. Десять лет назад я бы пошла с тобой, не прикоснись я к Джону и не прикоснись он ко мне".
Голос его отдался подобно эху в ее мозгу:
"Будь счастлива, колдунья. Ты сделала свой выбор. Я не знаю, почему ты так поступила, этого не понять драконам. Хотя мне уже и себя не понять".
Она скорее почувствовала, чем увидела, как он исчез, растворившись в полумраке. На секунду силуэт его обозначился на белом диске луны - затем пропал навсегда. Печаль сдавила горло - - печаль невыбранной дороги, дверей, что никогда не откроются, песен, которым никогда не прозвучать. Человеческая печаль утраты. Но в конце концов, освободив ее, он тоже сделал свой выбор.
(c)Барбара Хэмбли
Позабытые стынут колодцы,
Выцвел вереск на мили окрест,
И смотрю я, как катится солнце
По холодному склону небес,
Теряя остатки тепла.
читать дальше
Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад.
Проклинаю заклятое злато,
За предательский отблеск тепла,
Вспоминаю о той, что когда-то,
Что когда-то крылатой была -
Она давно умерла.
А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, и боги не верят.
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья - железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор,
Безмерно опасен, безумно прекрасен.
И это лучшее не свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего -
Есть только небо, вечное небо.
А герои пируют под сенью
Королевских дубовых палат,
Похваляясь за чашею хмельной,
Что добудут таинственный клад,
И не поздней Рождества-
(с) Хелависа
читать дальше"Что с тобой, колдунья?"
Она сказала:
"Моркелеб, сделай так, чтобы все стало как прежде".
Черная чешуя встопорщилась, сверкнула, и Дженни вновь ощутила биение его гнева.
"Так не бывает, колдунья. И ты это знаешь. Моя магия пребудет в тебе до самой смерти. Даже вернув себе прежний облик, ты никогда не сможешь забыть, что была драконом".
"Пусть так, - сказала она. - Уж лучше быть женщиной, которая когда-то была драконом, чем драконом, который когда-то был женщиной".
"Что за глупости, Дженни Уэйнест? - сказал Моркелеб. Жаром веяло от его бритвенно острой чешуи, длинных шипов и шелковых сложенных крыльев. - Вся мудрость драконов, вся их власть принадлежат тебе. Перед тобой - вечность. Забудь земные страсти, и придет исцеление. Алмаз не может любить цветок, ибо цветок живет один лишь день, а потом вянет и умирает. А ты теперь - алмаз".
"Цветок умирает, - сказала она. - Но перед этим он живет. А алмаз... Я ничего не хочу забывать, мне не нужно никакого исцеления. У драконов есть вечность, Моркелеб, но даже драконы не могут повернуть время вспять и вернуть утраченное ими. Отпусти меня".
"Нет! - Он резко повернул голову; морозные глаза его сверкнули, грива взметнулась над многочисленными изогнутыми рогами. - Ты нужна мне, колдунья. Даже золото внушало мне меньшую страсть. Это возникло во мне, когда ты коснулась моего разума, когда моя магия разбудила твою. Я нашел тебя и не хочу теперь терять".
Она присела пружинисто и метнулась в небо; белые крылья взрезали ветер. Моркелеб взмыл следом, огибая нагромождение серых утесов и водопады Злого Хребта. Их тени летели по снежным голубеющим ущельям, рябили по-ястребиному, проскальзывая по россыпям камней. Внизу стелился мир, подернутый осенними туманами, - алый, охряной, коричневый; и на краю голого леса, у реки, Дженни видела одинокую струйку дыма, сносимую прочь вечерним ветром.
Белизна полной луны легла на ее крылья; звездные тропы, по которым драконы однажды явились на землю и по которым однажды уйдут, дрожали над ней паутиной света. Драконьим зрением она уже различала притаившийся на опушке лагерь, полураспакованные связки книг и одинокую фигурку, терпеливо соскабливавшую остатки подгоревших лепешек со сковороды.
Невидимая, она кружила над этим дымком, принимая оттенки воздуха,и чувствовала, как еще одна тень в вышине повторяет ее круги.
"Колдунья, - сказал голос дракона в ее мозгу, - Ты в самом деле хочешь этого?"
Она не ответила, зная, что он все равно прочтет ее мысли. Так оно и случилось - разум Моркелеба отозвался смятением и гневом.
"Ты нужна мне, Дженни Уэйнест, - сказал он наконец. - Но я не хочу видеть тебя несчастной. Почему - не понимаю и, наверное, не пойму. - И снова злоба черного дракона хлестнула ее разум, как тысячехвостая плеть. - Вот что ты со мной сделала!"
"Прости, Моркелеб, - тихо сказала она. - Нечестный вышел обмен: ты дал мне магию, а я тебе - все муки человеческой любви. Но это первое, чему я научилась у Джона: лучше уж чувствовать боль, чем совсем ничего не чувствовать".
"И эта боль гонит тебя?" - спросил он.
Она сказала:
"Да".
Отзвук гнева еще наполнял душу черного дракона, словно отголосок его тайного имени в утраченном золоте Бездны.
"Тогда иди", - сказал он, и подобное стеклянному кружеву прекрасное создание метнулось вниз, скрытое мягкими дымчатыми сумерками.
Жар и магия драконов внезапно отдались болью во всем теле, и Дженни почувствовала, как восторг полета сменился страхом падения.
Она упала на колени в темноте осеннего леса, и немилосердный холод въелся в свежие, только что зажившие раны на спине и руках. Между бородавчатыми белесыми стволами она увидела алый огонек костра и почувствовала знакомый запах дыма и лошадей. Простенькая мелодия жестяной свистульки висела в воздухе. Светлый ореол, обводивший по краешку все предметы, пропал; сумерки обесцветились, стали сырыми, туманными и пронизывающе холодными. Дженни задрожала, запахнула поплотнее овечью куртку. Колени ощущали влажность земли сквозь ветхую ткань юбки.
Отбросив с лица грубые черные волосы, Дженни взглянула вверх. Сквозь сплетение голых сучьев был виден черный силуэт дракона, одиноко кружащего в пустом вечернем небе.
С благодарностью, которой не выразить в словах, она коснулась его разума и ощутила всю его печаль, боль и ярость.
"Жесток твой подарок, колдунья, - сказал он. - Ты лишила меня моих старых радостей, заставила жить во вражде с самим собой. Как и ты, я уже не смогу стать прежним".
"Прости, Моркелеб, - сказала она ему. - Мы изменяем все, к чему прикоснемся, будь это магия или чужая жизнь. Десять лет назад я бы пошла с тобой, не прикоснись я к Джону и не прикоснись он ко мне".
Голос его отдался подобно эху в ее мозгу:
"Будь счастлива, колдунья. Ты сделала свой выбор. Я не знаю, почему ты так поступила, этого не понять драконам. Хотя мне уже и себя не понять".
Она скорее почувствовала, чем увидела, как он исчез, растворившись в полумраке. На секунду силуэт его обозначился на белом диске луны - затем пропал навсегда. Печаль сдавила горло - - печаль невыбранной дороги, дверей, что никогда не откроются, песен, которым никогда не прозвучать. Человеческая печаль утраты. Но в конце концов, освободив ее, он тоже сделал свой выбор.
(c)Барбара Хэмбли
Позабытые стынут колодцы,
Выцвел вереск на мили окрест,
И смотрю я, как катится солнце
По холодному склону небес,
Теряя остатки тепла.
читать дальше
Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад.
Проклинаю заклятое злато,
За предательский отблеск тепла,
Вспоминаю о той, что когда-то,
Что когда-то крылатой была -
Она давно умерла.
А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, и боги не верят.
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья - железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор,
Безмерно опасен, безумно прекрасен.
И это лучшее не свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего -
Есть только небо, вечное небо.
А герои пируют под сенью
Королевских дубовых палат,
Похваляясь за чашею хмельной,
Что добудут таинственный клад,
И не поздней Рождества-
(с) Хелависа
@темы: Цитаты
-
-
20.01.2005 в 15:13ибо возможно ничго и не было
до встречи?
-
-
23.01.2005 в 14:06У полиции, как я потом узнала, возникло две версии - просто самоубийство и убийство, замаскированное под самоубийство. Обе версии ничего общего с действительностью не имели и даже в качестве предположительных не многого стоили, поскольку строились исключительно на показаниях моих эмигрантских подруг. Версия самоубийства была проста, как женский роман, и в двух словах сводилась к тому, что меня бросил муж, а я в ответ бросилась с балкона. Если бы я в самом деле так реагировала на измены Георгия, во всем нашем многоквартирном доме не хватило бы балконов.
Вторая версия-убийство, замаскированное под самоубийство - не подходила по той простой причине, что Георгий не годился на роль убийцы: как почти все блудники и любимцы женщин, он был, в сущности, взрослым ребенком, капризно ищущим восхищения и ласки, слабым и немного истеричным, а по существу, беспомощным и добрым. От опасностей на своем жизненном пути он уходил, препятствия обходил и никогда не доходил до крайностей.
Все было гораздо проще. Наш кот Арбуз...."
если любопытно далее сюда:http://denort.hotbox.ru/read/immortal/content.htm
И неполенитесь почитат предисловие.
Спасибо AlyaFF
-
-
24.01.2005 в 09:40